Читать милый рассказ и/или хулить Бога Штокрозы.
На том берегу |
Под утёсами, возле трухлявых брёвен, на границе между песком и морем происходит нечто невероятное. Над водой появился человек. Его лицо безупречно. Глаза его закрыты. И всё-таки он смотрит на меня. «Хочу напугать тебя», — говорит он. Его рука приближается. Рвы и ямы разверзаются на песке. Берег подо мной трясётся и проседает. Запах моря исчез. Волны бьются о берег, но я ничего не слышу. Надо бежать. Не смею. Надо сказать ему, что я всего лишь обыкновенный человек. «Хочу, чтобы ты понял, что мы можем причинить тебе боль, когда пожелаем». Мой язык разжижается. Кровь хлещет в горло. «Если у меня будет время, я убью тебя». И тут что-то меняется. Чудо проносится сквозь меня подобно стремительному приливу, и я падаю на колени. В это мгновение я ощущаю лишь этот прилив, понимаю лишь прилив, думаю лишь о приливе. Есть лишь приливы и отливы перемен, омывающие мою душу. До сих пор я не понимал всей красоты водного потока. Но теперь все радости и печали моей жизни блекнут перед осознанием этой красоты. Поток звучит громче колокола и сверкает ярче солнца. Красивый, как само море, но куда ненасытнее моря. Руки опускаются на песок, смолу и ракушки. Мысли снуют туда-сюда, то созерцая то, что было мне дано, то прорываясь вдаль. Боюсь, что отлив поглотит меня, потащит меня за собой, вывернет наизнанку и оставит в себе до конца моих дней. И тут поток окреп и коснулся последних неизменённых частиц моей сущности. Меня тошнит, рвёт морской водой. В ней попадаются частицы водорослей. Тот человек идёт ко мне, но теперь он держит пистолет. Не представляю, зачем он ему. Хочу жить — но мне трудно сосредоточиться на этом желании. По всему миру разговаривают люди. Сигналят автомобили. Все шумят, сотрясая воздух. Я не могу их слышать, но знаю о них. Знаю всех и вся в их взлётах и падениях. Знаю рёв этого моря и плеск вод каждого озера. Руки обессилели и не могут больше служить мне опорой. Ноги озябли. Голова раскалывается. Но мне не нужны руки, ноги или голова. Нужно лишь заглянуть в свою душу, и у меня будут бесчисленные тела. Я могу оседлать молнию и станцевать под мелодию фуги. Все волны, омывающие мир — мои; но чудо не остановилось на этом. Они — это я. Теперь я нежно люблю их. Я стал... не могу подобрать нужного слова. Я стал и сущностью, и сутью, и духом волны. Не могу представить себе более значительного домена; я не предпочёл бы ему ни Время, ни Любовь, ни саму вселенную. Все волны, омывающие мир — мои. Пистолет выстрелил. Теперь я живу в нотах юного флейтиста, каждая их которых обладает своим неповторимым звучанием. За этими звуками слышится куда более серьёзная музыка. Удивительно. Все эти годы вселенная кричала мне о своих тайнах и истинах, а я просто не слышал. Я не стал предъявлять права на эту музыку; это превосходило и мои новые возможности. Я просто открыл своё сердце и начал слушать. Пять напевов, гармоничных и дисгармоничных. С высоты льётся Небесная истина. Слышу, как ангелы поют о справедливости, красоте и благоговении. Эта песня не объясняла ни выстрел, ни того, ранен ли я. «Тебе следует набраться сил, чтобы найти ответ самостоятельно, — сказала песня, — ведь если ты не можешь служить справедливости, то какой в тебе прок?» Из глубин вскипает песня Преисподней. Грубый рефрен песнопения падших рассказывает о страдании, о порочности и о силе. «Ты лежишь на берегу, беспомощный, а рядом с тобой смертельный враг, — уверяет меня песня, — и мы — тот ответ, которого ты жаждешь. Служи страданию, и не страшись страдания. Служи порочности, и возрадуйся своему падению.» Оно показалось мне нелепым, это мелкое искушение; но вдруг к хору присоединился сильный голос. Тут интуиция, говорящая мне о песке подо мной, поведала о наводящей ужас подоплёке их речей. Я услышал Вольный зов, зов свободы и безумия. Неумолимая, неумолкающая, песнь Воли зовёт за пределы нашего мира, не позволяя обратиться к присущим ему истинам. «Тебе нужен только ты сам», — говорит она. И бесконечный прибой, звучащий в моём сердце, с ней согласен. Два напева берут своё начало в людях: один светлый, другой тёмный, один проповедует спасение человечества, другой — его конец. Я отвергаю их. Я нашёл свою истину. Пуля пробила мне голову. На мгновение я ощутил ослепляющую боль. Потом её поглотил поднявшийся прибой. Рывком я встал на ноги. «Что ты?» — спросил я его. Он снова выстрелил; на этот раз я легко уклонился. «Что я?» «Я причина всех вещей, — ответил он. — Я Омега, предел твоего существования. Предел любого существования. Для этого мне достаточно протянуть руку.» Волна вздымалась, добравшись до заводи у берега. И тут же растаяла, превратившись в спокойную воду. Я нутром почувствовал её смерть, страшную смерть, и мой желудок содрогнулся. Следующая волна умерла, и волна за ней, как кости домино. Море неловко изогнулось, мучительно переживая пределы своей досягаемости. «Хочу, чтобы ты знал, что это у тебя в крови. Хочу, чтобы ты понял, что не можешь бороться с нами. Поэтому я пришёл и причинил тебе боль.» На некоторое время я поверил ему. «У меня снова есть язык, — говорю я, — а твоя пуля меня не убила.» Он открыл глаза, чёрные как ночь. Я вижу в них падающую звезду. «Странно, — сказал он, — что людям нужно лишь почувствовать силу, для того чтобы стать заносчивыми. Ты вошёл в мир вещей более значительных, чем те, что ты можешь вообразить, и теперь ты говоришь пренебрежительно.» Я покачнулся. Он убрал пистолет. «Ты привязан ко многим вещам, — проговорил он. — Помни, когда придёт время иметь с нами дело, что они не бессмертны.» Я подумал о вещах, которые люблю. Они взывали ко мне, но куда тише, чем волны. Я залил водой эту любовь, утопил в своём сердце, и всё же она выскочила на поверхность: друзья, семья, моя родина, мои дела. «Я буду делать то, что мне следует делать», — заверил я его. Не вполне понимаю, что меня ждёт, только вот угрозы меня не отпугнут. Его лицо помрачнело, и он ушёл. Я снова взглянул на океан. Пелена упала с моих глаз, или пала на них, не знаю. Я понимаю великих и могучих духов вод и светлые истины в сердцах чаек. Слышу бессмысленное бормотание песчинок и вижу одухотворённое лицо каждой волны, разбивающейся о берег. Я потянулся и схватил юную, сверкающую волну, созданную мгновение назад узорами моря. Я держу её в руке, и она успокоилась, ожидая моих приказов. И сказал ей, понимая по мере того, как говорил, что это самая поразительная вещь на свете: "Я знаю твоё имя". |
Оригинал.